Александр Сковородко — выпускник философского факультета СГУ и победитель студенческой научной конференции – 2022. Его доклад был посвящён критике возвышенного и проблематике дара в философии датского мыслителя XIX века Сёрена Кьеркегора. Полтора года Александр Сковородко изучает понимание дара Кьеркегором, труды которого часто строятся на апориях — противоречиях, вытекающих из отвержения очевидного. Недавно под руководством доцента кафедры теологии и религиоведения Е.М. Иванова молодой учёный защитил выпускную квалификационную работу «Место богословско-религиозной проблематики в понятии "сообщения" и критике публичной речи Сёреном Кьеркегором». Мы поговорили с Александром о его исследовании.
5 вопросов Александру Сковородко, молодому философу
— Как ты пришёл в науку?
— В 9-м классе я познакомился с людьми, которые привили мне любовь к кино, а через него — к философии. Сначала это была русская религиозная философия, позже я заинтересовался Ницше. Затем я решил поступать на философский факультет. В ежегодной студенческой конференции я начал участвовать со второго курса. Я выступал на Межрегиональных образовательных Пименовских чтениях, Первом Всероссийском «Форуме молодых теологов», XV Всероссийской научно-практической студенческой конференции «России — творческую молодёжь» в Волгоградском государственном техническом университете. Каждая конференция давала мне возможность дополнить содержание моей дипломной работы.
— Чем тебе интересна философия Кьеркегора?
— Внимание Кьеркегора приковано к языку и его двусмысленностям. Для него, например, очень важно понятие частного или индивидуального, то есть того, что не сообщается другим, что-то моё, аутентичное. Кьеркегор обращает внимание на то, что понятие аутентичного в себе самом той аутентичности, которую оно обещает, не содержит, поскольку оно может быть произнесено, о нём можно говорить и писать.
На самом деле, это большая проблема, которая возникла намного позже, в XX веке, когда появился язык, который, вслед за Теодором Адорно, назвали «жаргоном подлинности». Он брал свои ресурсы в том числе из понятийного аппарата Кьеркегора: понятий частного, индивидуального, личного, субъективного. Эти понятия стали настолько распространены, что начали сами себя определённым образом отменять.
Сегодня можно обнаружить, что этот язык всё ещё в ходу. Например, в книжном магазине нам предлагают огромное количество литературы по саморазвитию, по тому, как стать индивидуальным и неповторимым. Мы видим, что язык, на который Кьеркегор и другие мыслители возлагали надежды, начинает отрицать себя же: всех нас учат быть неповторимыми, но при этом нас учит кто-то другой, и это может быть сообщено всем одинаковым образом. Похожая ситуация обнаруживается в случае греческого слова «фармакон», которое означает и лекарство, и яд одновременно.
— Как бы ты кратко охарактеризовал философию Кьеркегора?
— Кьеркегор — критик определённого способа обращения с языком. Он критикует такой подход к языку, когда мы утверждаем, что, произнеся те или иные слова, те или иные предложения, мы уже выразили то, что имели в виду. То есть нам достаточно произнести эти слова. Кьеркегор показывает, что на самом деле это не так. В действительности содержанием, на которое мы только что сделали ставку, речь не исчерпывается. Все произведения Кьеркегора так или иначе касаются этой проблемы.
Одни из ключевых понятий философии Кьеркегора, — это «что» и «как». «Что» — это содержание нашей речи. Например, мы произносим слово «дар» и можем, казалось бы, дать ему определение. «Как» — это тот самый эффект, который за собой несёт это слово. В данном случае это обнаружение себя, получившего дар, обязанным возместить его. То есть «как» — это не то, как мы что-то делаем. Речь не идёт об интонации или риторических ухищрениях. Речь идёт о том, что всплывает помимо того, что мы хотели сказать, и ставит то, что мы хотели сказать, под вопрос.
— На что ты делал упор в своём исследовании?
— В своём докладе я предпринял попытку раскрыть смысл кьеркегоровской критики возвышенного через обращение к понятию «невозможного дара» французского философа Жака Деррида. Нам кажется, что слово «дар» представляет собой что-то само собой разумеющееся, что не вызывает сомнений по поводу своего смысла. Деррида показывает, что само понятие дара еле схватывается. Существует огромное количество проблематик, которые ставят это слово под вопрос, вплоть до того, что мы в какой-то момент перестаём понимать, о чём мы говорим. Здесь может быть довольно удобной категория возвышенного, которая касается проблемы репрезентации, то есть невозможности точно представить, что перед нами. Мы можем описать дар через возвышенное и, наоборот, возвышенное через дар.
Научная новизна моего исследования заключается в том, что я рассматриваю богословие Кьеркегора неразрывно от его языковой критики и внимания к апориям современной ему публичной речи. В моей работе становится невозможно провести черту между Кьеркегором-богословом и Кьеркегором-социальным критиком.
Изучение кьеркегоровского понимания коммуникации имеет практическую значимость потому, что языковые апории и двусмысленности, приковывавшие внимание этого философа, составляют сам опыт человеческого обращения с языком, порой предельно болезненный. Принимая во внимание рамки, которые язык устанавливает для того, что может быть сказано и даже сделано, можно вслед за Кьеркегором переосмыслить этот опыт, открыв возможность для изменений в самых разных сферах общественной жизни и изменив свой взгляд на сам смысл коммуникативного акта.
— Остановимся на понятии дара, которое ты исследуешь. Какое значение Кьеркегор вкладывает в слова «дар» и «возвышенное»?
— Кьеркегор под возвышенным понимает то же самое, что и Кант. С одной стороны, это невозможность постичь то или иное явление. С другой стороны, возвышенное — это чувство, которое возникает в нас как некоторый позитивный эффект. Например, рассмотрим бушующее море. Несмотря на страх перед стихией, мы удовлетворены тем, что, созерцая её, посредством самого этого созерцания, осознаём себя существами морально свободными и морально ответственными. И мы также удовлетворены сознанием того, что море ничего с нами, как морально свободными существами, сделать неспособно.
Кьеркегора смущает вопрос компенсации нашего ужаса и трепета перед такого рода осознанием возвышенного. Например, если, признавая свою бесконечную вину перед Богом, мы скажем себе, что мы от этого начинаем выглядеть в «выигрышном свете», это будет означать гордыню или тщеславие. То есть я осознал, что я бесконечно виновен, и в этом у меня есть некоторое превосходство перед тем, кто это не осознал. Кьеркегор не хочет такой компенсации. Он требует от субъекта, чтобы эта компенсация, эта экономия никогда не происходила. В этом случае становится понятно, где находится дар. Так как дар — это полная отдача чего-то без возвращения, то и компенсации, разумеется, требовать нельзя.
«Философ — тот, кто создаёт свой язык, и тот, кто задаётся вопросами о вещах, которые кажутся нам наиболее очевидными. Что за явление перед нами? Что составляет его сущность? В нашем языке слова имеют якобы однозначный очевидный смысл, и, произнося их, мы часто не задаёмся вопросом, о чём мы на самом деле говорим. Философ этот вопрос поднимает».
Подготовила Полина Громова, фото автора
