Встреча латвийского кинодокументалиста Герца Франка со студентами Института филологии и журналистики состоялась 17 сентября 2010 года в рамках Седьмого международного телекинофестиваля документальной мелодрамы «Саратовские страдания». Сегодня мы публикуем для читателей сайта наиболее интересные фрагменты беседы.

Вы увидели сегодня рождение человека, смерть человека, любовь человека. В этом, наверное, и есть способ документального кино, который я исповедую – рассказывать о самом сокровенном, о самом сущностном в человеке. Его смерть, душа – это самая сущность, остальное всё подробности: кем стал человек – медтехником или врачом – это всё частности, а самое главное – это то, что составляет реле нашей жизни.

В документальном кино есть очень важное слово – «автор», – оно вызывает ряд вопросов: а какое же это документальное кино, если там есть автор? Автор пишет сценарий, а мы хотим видеть настоящую жизнь, а не продуманную автором. В этом состоит один из главных вопросов документального кино: как сочетать правду жизни и авторскую ноту.

В одном из моих фильмов есть фраза: «Я посвящаю этот фильм всем документалистам, с которыми мне приходилось работать, у которых при съёмке один глаз был сухой, а другой мокрый». Я думаю, что это и есть ответ на тот вопрос, который я задал – что такое авторское документальное кино? Это не искажение действительности, не подмена её какими-то игровыми способами, авторское документальное кино – это то кино, которое снимается о страданиях. Автор сострадает тому, что происходит на экране. Если душа страдает, то значит, есть душа. Она есть, мы её видим на экране, мы видим, как трепещет герой. Поэтому и один глаз у режиссера сухой, чтобы навести резкость, а другой мокрый, потому что он сострадает тому, что происходит на экране. Это и есть то документальное кино, которое я исповедую.

Чем отличается фильм от «нефильма»? Фильм – это всегда идея, это определённая драматургия. Фильм – это художественная вещь. Я иногда снимаю, наверное, слишком откровенные вещи, но не нужно их стесняться, ведь это всё похоже на обнажённую натуру. Обнажённая натура – это Адам и Ева, к тому же, все художники Возрождения писали обнажённую натуру.

Надо помнить, что наша жизнь в кино во многом зависит от техники. Если техника работает, значит, наши усилия, в конце концов, дойдут до зрителя. Если техника не работает, то все наши усилия напрасны. И получится только бледная копия того, что вы хотели сказать. Неважно, где вы будете работать: в печатной, в телевизионной журналистике, – следите за тем, чтобы техника всегда работала. И тогда все мысли и чувства, которые вы вкладываете в свою работу, дойдут до зрителя и читателя.

В документальное кино меня привела страсть к фотографии. У меня есть аппарат, который я очень люблю, и никто мне не докажет, что современные аппараты лучше, чем он. В детстве я много фотографировал, и эта страсть жила во мне. А потом я уже начал заниматься кино.

Когда снимаешь кино, когда настраиваешь камеры, налаживаешь звук, надо понимать, что человек, которого ты вы снимаешь, стесняется, стушёвывается. Вот, к примеру, Дмитрий Луньков, чтобы снять человека, обманывал героя, говорил, что камера ещё не включена, и он просто разговаривает с ними. И когда камеру включали, герои становились грозными, серьёзными, почему-то принято считать, что на экране нужно выглядеть так. Он обманывал людей, но делал это с благородной целью, чтобы показать людей такими, какие они есть в жизни. Перед тем, как начинать какую-то работу, я сам настраиваюсь, узнаю человека, решаю, обманывать, не обманывать его.

Есть большая разница – снимать репортаж о событии или снимать человека в этом событии. Для этого нужны совершенно разные подходы. Репортажное событие – вы снимаете общие планы, панорамы, то есть, стремитесь охватить всё событие. Когда вы снимаете человека в этом событии, всё ваше внимание сосредоточено на одном человеке. Это и есть человек в событии. В фильме «Старше на 10 минут» дети смотрят спектакль, а я снимаю только одного мальчика, который его смотрит. Я снимаю человека в конкретном событии.

Когда начинаешь работать над фильмом, нужно сначала подумать, что ты будешь снимать, а потом уже начинать думать, как ты это сделаешь. В моих фильмах «Песнь песен», «Диагноз», «Искусство», «Старше на десять минут» не было никаких сенсаций – люди рождаются каждый день, не один ребенок, а сотни, дети ходят в театр каждый день, и не один ребенок, а сотни, и умирают люди тоже, к сожалению, каждый день. Поэтому события, которые вы увидели в этих фильмах, сами по себе не сенсационные, вы их уже не раз видели в других фильмах. Важно не что я снимал, а как я снимал. Так, как я смотрел на ребенка в театре, никто не смотрел, поэтому «Старше на 10 минут» кажется откровением. Мы видим, что происходит в душе человеческой.

Можно ли творить в рамках госзаказа? Мой фильм «След души» – это госзаказ. Меня вызвал председатель Госкино. И говорит мне: «Слушай, у меня есть друг, мы вместе воевали, в этом году ему 70 лет. Cделай-ка фильм об этом человеке». И я поехал. Предварительно я посмотрел другие картины о нём. Но везде ведь одно и тоже: он берёт зерно и пересыпает зерно, он подходит к свинье и гладит её по голове. Когда я его встретил, он куда-то спешил, на какую-то встречу, и я спросил: «А где встреча?», он ответил: «В бане». И тут я понял, что он очень естественный человек, он меня не стесняется, он приглашает меня туда, куда посторонних обычно не зовут. Те сюжеты, которые я видел, показывали мне его совсем по-другому. И я, естественно, решил снять фильм о характере. Не о судьбе, а о характере. Он потрясающий человек. Вот какой документальный фильм я снял в рамках госзаказа.

Записала Мария Соловьёва