В Ульяновске, чтобы попасть на концерт, нужно вращаться в особых кругах. Город это индустриальный, и люди там по большому счёту далеки от музыки.
На входе в клуб «Техас», рядом с полицейским фордом, стоят охранники. Они тщательно обыскивают всех посетителей. Находят у меня в сумке ветровик от диктофона и спрашивают:
– Клоунский нос?
Из зала появляется Оксана. Сегодня она не в своём официальном амплуа, потому что поёт вместе с кавер-группой Checkers Band. По профессии Оксана вокалистка в ульяновском джазовом оркестре «Академик бэнд». Но сейчас это звучит как фантазия.
– О, Антон, какие у тебя туфли! Где купил? – спрашивает Оксана.
Называю магазин. Оксана морщится и отвечает:
– Ну, нет, надо в специальных местах покупать.
Потом она тянется к моей рубашке:
– Надо, вообще-то, на все пуговицы застегивать, – говорит она.
Располагаюсь за стойкой и жду начала концерта. Постепенно на сцену с разных сторон стекаются музыканты. Каждый из них имеет прямое отношение к Оксане. Гитарист Владимир – друг, басист Илья – парень, клавишница Света – подруга и сосед по квартире, ударник – приятель из музучилища. В сборе получается музыкальная семейка, где все обросли профессиональными и дружескими связями. Начинают играть Drive My Car. Оксана преображается из хрупкой девушки в звезду стилизованного под дикий запад бара. Танцпол пустует. Вдалеке за столиками одинокие девушки пьют коктейли. Ещё слишком рано для настоящего веселья. Энергии Оксаны и шума ударных не хватает, чтобы развеселить неподъёмную публику пятничных ульяновских баров. Но вот группа переходит с быстрых песен на медляки, и на танцпол выходит подвыпившая семейная пара в возрасте. Мужчина качается из стороны в сторону, держа жену за талию. Оксана поёт и смотрит в одну точку где-то над пультом звуковика, расположившегося в кабинке напротив сцены. Я подхожу ближе к сцене и смотрю на Оксану, но та ни на что не реагирует.
К концу выступления Checkers Band подтягивается всё больше людей, и на танцполе начинается настоящее веселье. Правда, танцуют одни только девушки. У них сегодня, судя по всему, девичник.
– Сегодня ещё много людей было. А то иногда играем для пустого зала, – рассказывает Оксана после концерта.
Checkers Band основал один бизнесмен, который захотел, чтобы у «Техаса» появилось своё лицо и звучание. Оксану в группу привел знакомый московский музыкант Владимир. Остальных музыкантов бизнесмену порекомендовал Олег Григорьевич – преподаватель из музучилища. Группа выступает по пятницам и субботам и, как выражается Оксана, соучредителю клуба главное, чтобы «просто что-то шумело на фоне, пока люди кушают». Работа в «Техасе» приносит Оксане стабильный доход, а временами щедрые олигархи приглашают их поиграть на корпоративах. Но у Оксаны нет уверенности в том, что они долго продержатся на «кабацких» песнях по заказу.
Пытаюсь рассмотреть в ней джазовую певицу, но не вижу чёрного платья, красных губ, бархатных перчаток. Оксана сегодня работает ради денег.
На следующий день мы встречаемся ровно в назначенное время.
– Я сама вообще не люблю опаздывать. Меня мой друг учил одному слову… – задумывается Оксана. – Пунктуальность? Да, пунктуальность. У меня очень плохая память. Я вот иногда забываю, как стул называется, как скатерть называется. А тексты песен почему-то я помню.
Идём в таинственное кафе, скрытое в узких улочках старого Ульяновска. Оксана проводит меня туда, как в священное место.
– Пожалуйста, никому не рассказывай о нём, – просит меня Оксана. Ей не нравится ходить в многолюдные места, а в том кафе всегда пустынно. Оксана там как у себя дома. Из колонок звучит джазовый саксофон, пока она пьёт чай.
– У меня проблемы с голосом были. Я не то что петь, разговаривала с трудом.
Мы знакомы с Оксаной с самого первого класса. Проучились вместе восемь лет, а потом она пролежала больше года со страшными переломами ноги. На неё во дворе наехала машина. Прижало к трубе. Врачи сказали, что Оксана неправильно повернулась, поэтому такие последствия. Наш класс не видел её два года. Потом только на выпускном, когда Оксана по традиции пела на концерте. Вся школа любила её голос. И я смотрел на неё и думал, что ей с такими силами и талантом надо идти дальше.
– У меня же нет музыкального образования. Я занималась с преподавателем с шести лет. Меня не обучали ничему в плане гармонии там какой-то или сольфеджио. Но в классе одиннадцатом, когда я начала более-менее ходить, то разругалась с преподавателем, с которым мы к выпускному концерту готовились. Она в принципе своих детей не эксплуатировала, но мы очень все устали. Я ещё с репетирами тогда занималась.
Пришла однажды к преподавателю по музыке, сказала, что устала очень. Она ответила, а я что, не устала? В итоге мы поругались, и она сказала, что можешь тогда вообще не приходить. Ну я и не пришла больше. Благо, сейчас мы с ней помирились. Преподаватель ходит на мои концерты, и ей они очень нравятся. 
Оксана успешно сдала экзамены. Она училась всё то время, пока лежала на кровати. К ней на дом ходили наши преподаватели. Оксана раз пять прочитала «Преступление и наказание», отрывок из которого потом попался ей на ЕГЭ. Думала пойти на филолога, но в итоге поступила в музучилище на бюджет, позанимавшись пару раз со школьной знакомой. Потом она по знакомству устроилась в клуб «Дюк».
– Сначала я работала только в ресторане. Исполняла вечером пару песен. Меня все стали уговаривали пойти в клуб. Говорили, у нас там так хорошо, шоу, ля-ля-ля… Я туда пошла, потому что у них не было других вариантов, кроме меня.
Проработала я там почти год. Максимальная зарплата выходила 12–13 тысяч, когда мы работали на новогодних корпоративах, но там такой адский труд…. В ноябре мы начали отрабатывать новогоднюю программу. Я приходила домой с отваливающимися руками, потому что приходилось на тренировках делать поддержки. Я жила в Дюке, я никуда не выходила, я похудела и весила 43 килограмма. Приходила в клуб после учёбы в четыре вечера и уходила в четыре утра. Мы ложились спать прямо в гримёрке и оттуда сразу шли на выступления. А тогда ещё сессия шла в музучилище.
К тому времени Оксана переехала в центр и стала жить с подругой Светой из музучилища. Мама не хотела отпускать дочь, но Оксана понимала, что так будет лучше, потому что с тех пор началась её самостоятельная жизнь. Мама теперь беспокоится меньше. Она звонит Оксане на телефон во время нашей беседы и интересуется, как дела.
К джазу Оксана пришла не сразу. Совсем как Элла Фицджеральд.
– Репетиции были тяжёлыми. На сцене нас дрючили по полной. Я выходила на сцену в блестящем купальнике с тонной макияжа на лице. Отваливались ресницы, текла тушь в глаза, но мы всё равно изображали веселье. Это было самое ужасное время за всё мое пребывание в Дюке.
Ты думаешь ведь, я там просто пела? Нет, я там танцевала, в поддержке прыгала. Поначалу было тяжело на тренировках, потому что я человек физически не подготовленный. А там все спортивные, с танцевального факультета. У них такая подготовка, что мама не горюй.
Илья меня постоянно упрекал, вот ты в Дюке работаешь. Каждый по больному бил. Я говорю, чувак, извини меня, мне 18 лет, я работаю, сама плачу за квартиру. Ты вообще нигде не работаешь, сидишь на шее у родителей. А он мне – лучше сидеть на шее у родителей, чем работать шл…й. Вот такие у нас разговоры были.
Дюк вообще держит марку кабака и цитадели разврата.
Самый ужасный номер был, когда главные танцоры изображали за ширмой, как они там занимаются очень красивым таким, эротичным делом. Я думала, что всё остановится на лифчике, но доходило порой до того, что танцовщица оказывалась полностью голой. А все танцоры в этот момент стоят привыкшие, типа, ну опять ноги не побрила.
Люди в Дюке омерзительные. Таких я не встречала нигде. Обычно про такую работу говорят, вот, вы там танцуете, поёте, атмосфера там чудесная… На самом деле работа отвратительная, атмосфера ужасная, и все люди там просто г…о полное. Я ничего другого сказать про них не могу. Я первые полгода надеялась, что в них хотя бы какой-то просвет есть. Выходишь за кулисы после выступления, про тебя начинают говорить гадости. Лицемерие там очень хорошо развито. Идёшь, а вслед тебе звучат слова: «Курица, тупая». Это ещё я смягчила. Если бы это была зависть. Люди просто так привыкли.
Весной у нас пошли слухи, что некоторые танцоры собираются уходить. Я нашему арт-менеджеру Мише сказала, что если ты мне не дашь зарплату, то я уйду. За новогодние праздники мне заплатили 4 тысячи. Мне надо было платить за квартиру.
В январе Оксана выступила на местном фестивале «Варламов джаз». После концерта, где Оксана исполнила песню Эллы Фицджеральд, к ней подошёл один из музыкантов «Академик Бэнда». Оксане сказали в срочном порядке делать загранпаспорт, чтобы поехать с гастролями в США. Тогда она училась на втором курсе. Вовремя оформить документы у неё не получилось, но Оксана точно знает, что поедет за океан в следующем году.
– Как-то раз я посмотрела открытое выступление «Академиков», – рассказывает Оксана. Ощущение такое, что ты сидишь в зале, и на тебя солнышко светит, а другой думает, что на него солнышко светит. Они как будто для тебя одного играют. И кого я не спрашивала, все абсолютно так же говорят. Потому что в их главе стоит Николай Михайлович с саксофоном и улыбается действительно от души.
Да я вообще никогда не думала, что буду с ними работать! Я говорила, да вы что, я и петь-то не умею.
Спрашиваю, каково это, находиться среди оркестра.
– Когда я нахожусь на сцене, у меня свои запарки, здесь то-то спеть, здесь слова забыла, здесь надо какую-то рифму придумать. Внутри это солнце не так чувствуется. Оно со стороны ощущается. Ты поёшь, и вот здесь оно такой плотной стеной идёт, – Оксана очерчивает круг руками. – И оно идёт на других.
Оксана вместе с «Академиками» даёт по девять концертов от филармонии в месяц, не считая многочисленных «халтур» – выступлений по заказу. В Ульяновске «Академик бэнд» знают и уважают. Но вопрос о перспективах остаётся для них главным. По словам Оксаны, музыкантам надоедает один и тот же репертуар, люди из окружения и площадки города, на которых «Академики» дали бесчисленное количество концертов за время своего существования. Часть музыкантов хочет создать собственные проекты, другая продолжает писать новые аранжировки и не теряет интерес к работе.
– Сейчас «Академикам» важнее всего ездить в Америку. Там хорошие деньги и новая публика.
Многие мои знакомые вот думают, уехать бы в Америку, там работать… Но кому вы нафиг там нужны? Там в Америке джазовых исполнителей хватает. Это для них вторая национальная музыка. В России джаз слушает определённая категория людей, которые в нём разбираются. Поэтому «известный» и «джазовый» как-то не очень хорошо звучат вместе.
Оксане нужно зайти домой. Там её ждёт голодный кролик. Рвём траву у дома и поднимаемся на четвёртый этаж старой пятиэтажки. Внутри квартиры царит творческий беспорядок, как будто там гостил заезжий джаз-бэнд. Все вещи жильцов складируются в углу, на тумбочке стоит сломанный виниловый проигрыватель, разломанный контрабас покоится под чьей-то одеждой, за диваном пылится советский синтезатор. Всё в комнате словно бы создано для музыки. Надо только поколдовать, и любой предмет прозвучит своим соло.
Оксана кормит кролика, а потом включает нетбук и показывает мне видео с концертов. И только тогда я вижу её в блеске сценического освещения, с заманчиво оголённой ногой, в красном платье и парике. Оксана исполняет джаз с такой отдачей, которой не было в Техасе. Вместо пьяных девушек в зале сидят приятно одетые люди. Маленького экрана нетбука и настольных колонок достаточно, чтобы почувствовать сладко-горький вкус голоса Оксаны. Захламлённой комнаты хватает, чтобы погрузиться в роскошь ночного Чикаго. All that jazz.
– Запись не очень получилась, – комментирует Оксана.
Она достаёт откуда-то синтезатор и даёт им побаловаться. Спрашиваю:
– Ты планируешь свою жизнь?
– Мы с Ильёй хотим после окончания музучилища иммигрировать. Рассматриваем вариант Чехии. Но всё сложно.
В мечтах Чикаго, в планах Европа, а за окном шумит Ульяновск. Оксана распевается. Тянет высокие ноты песни 'O Happy Day'. Играет голосом, который вибрирует, как у актрис из мьюзиклов. Кто-то услышит Оксану, а большинство пройдёт мимо. У нас не Америка. – Зачем ты стала джазовой певицей?
– А фиг его знает, Антон, – отвечает Оксана.
– Оксан, ты же сейчас джазовая певица, – говорю, пытаясь вложить в слова весь восторг и всю важность сокровенной музыки.
– А ты сейчас диджей, – отвечает Оксана.
И в одночасье всё становится возможным.
Антон Лемесев
